Человек нового мира - Страница 60

К оглавлению

60

Комиссия была сформирована 26 апреля 1921 г., по инициативе Ильича, из выдающихся специалистов. Основанием к сформированию такой комиссии послужила неудовлетворительность самостоятельной работы 1-го Государственного картографического заведения по изданию подобного атласа. Владимир Ильич потребовал присылки ему на просмотр пробного экземпляра этого издания и забраковал его, найдя его совершенно неудовлетворительным и не соответствующим тем требованиям, которые следует предъявлять к подобным изданиям с марксистской точки зрения».

Тогда-то и была организована новая комиссия, и Владимир Ильич дал подробный план для работы этой новой комиссии.

Вот отношение к вещам, в которых Владимир Ильич не был специалистом. Это маленький образчик того, чего он ждал от науки, чего он от нее добивался. <…>

Мой анализ отношения Ленина к науке был бы неполон, если бы я не привел хоть маленькой цитаты, характеризующей отношение Ленина к религии. Владимир Ильич считал, что наука, подлинная, настоящая, революционная наука, противоположна религии. И потому, уважая науку, он ненавидел религию как ее антипода. Вот что писал Владимир Ильич:

...

«Наша программа вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда необходимо включает и пропаганду атеизма; издание соответственной научной литературы, которую строго запрещала и преследовала до сих пор самодержавно-крепостническая государственная власть, должно составить теперь одну из отраслей нашей партийной работы».

В письме относительно журнала «Под знаменем марксизма» Ленин писал:

...

«…Журнал, который хочет быть органом воинствующего материализма, должен быть боевым органом, во-первых, в смысле неуклонного разоблачения и преследования всех современных «дипломированных лакеев, поповщины», все равно, выступают ли они в качестве представителей официальной науки или в качестве вольных стрелков, называющих себя «демократическими левыми или идейно-социалистическими» публицистами.

Такой журнал должен быть, во-вторых, органом воинствующего атеизма».

Владимир Ильич указывает на то, каких союзников могут найти марксисты-коммунисты в борьбе против религиозного дурмана. Он прямо говорил, что в этой области должен быть заключен самый прочный союз с учеными-естественниками, придерживающимися строго реалистического подхода к миру.

По вопросу об искусстве, к сожалению, в литературном наследстве Владимира Ильича имеется гораздо меньше данных о его мыслях, чем по вопросу о науке. Тем не менее и здесь мы имеем, как я упомянул, весьма определенные указания.

Прежде всего в одной из цитат, которые я уже приводил, Владимир Ильич ставит искусство на одну доску с наукой и техникой и говорит, что мы не можем построить новой культуры, не овладев всей старой культурой, т. е. всей техникой, наукой и искусством. Владимир Ильич считал необходимым упомянуть в программе партии о наших задачах в области искусства. В программе сказано о так называемом академическом искусстве, которое у нас весьма сильно порой заклевывают.

В программе говорится: «…необходимо открыть и сделать доступными для трудящихся все сокровища искусства, созданные на основе эксплуатации их труда и находившиеся до сих пор в исключительном распоряжении эксплуататоров». Вот что сказано с марксистской беспощадностью определения: искусство возникло на почве эксплуатации труда рабочих, оно служило эксплуататорам, а стало быть, приспособлялось, чтобы служить им. Таково было дореволюционное, помещичье, капиталистическое искусство. Что же нужно с ним сделать? Его нужно сделать достоянием народа. Это может показаться противоречием, но это не противоречие, это самая глубина мысли Владимира Ильича. Она вытекает из того, что он считается с искусством, которое у нас есть. Теперь у нас есть уже и кое-какое пролетарское искусство, оно, может быть, не вышло еще из стадии кустарничества, находится в процессе роста, и мы не могли говорить о нем определенно во времена составления программы. Тогда у нас было так называемое левое, богемное искусство, которое самым стремительным и решительным образом заявило, что оно и есть пролетарское искусство. Владимир Ильич считал это искусство неосновательным, шатким, лишенным особой ценности, сам его не любил, не чувствовал. Нужно было считаться с искусством, каково оно есть. А это искусство существовало. Громадные хранилища этого искусства и выдающиеся учреждения, которые это искусство практиковали, остались налицо. Как же нужно было к нему подходить? Отбросить как ненужное? Владимир Ильич считал, что оно нужно.

...

«Можно написать превосходную книгу о роли искусства в революции, комментируя исключительно эту необычайно яркую и глубокую формулировку».

...

«…всякий настоящий строитель и борец любит радость, любит жажду жизни, любит поэтому прекрасное. Недаром великий вождь наш — Ленин прямо так и сказал, что красота нужна».

...

«Прослушав одну из фортепианных сонат Бетховена, Владимир Ильич сказал: гордишься, что ты человек, когда слышишь, что мог создать человеческий гений. Вот какая огромная, я бы сказал, поэтическая оценка дана действительно гениальнейшим политиком Владимиром Ильичем гениальнейшему музыканту Бетховену. Значит, великому сердцу и великому уму Ильича Бетховен мог сказать новое и важное, раз Ильич почувствовал новый прилив гордости носить лицо человеческое, прослушав его произведения».

60